В 1504 году в Страсбурге была опубликована книга Грегорио Рейша Margarita Philosophica. На одной из гравюр в этой книге стоящая женская фигура, символизирующая Арифметику, созерцает двух сидящих за разными столами мужчин: "алгориста" и "абакиста".
Абакист склонен над абаком, дожившим до дней моей молодости в виде счетов, костяшками которых умело орудовала любая кассирша в любом магазине или столовке.
Алгорист пишет арабские цифры прямо на верхней доске своего стола.
Символика этой гравюры была еще очень жива, когда появилась книга Рейша. Римская традиция, защищаемая католической церковью, заставляла пользоваться римскими цифрами для обозначения чисел. Они совершенно не подходили для вычислений, равно астрономических и коммерческих, и тут спасала первая широко распространенная вычислительная машина: абак.
Арабские цифры и индийская система работы с десятичными записями, включающая знак для нуля, были привезены в Европу крестоносцами и купцами. "Алгористы" умели считать "на бумажке" (или "на песке"), и ассоциировались с опасным, магическим, мусульманским знанием.
"Алгористы" усвоили учение великого аль-Хорезми, уроженца Хорезма, в честь которого Андрей Петрович Ершов и Дональд Кнут организовали в 1979 году международный Симпозиум "Алгоритм в современной математике и ее приложениях".
Многие замечательные математики и вычислители приехали в Ургенч.
С. Клини ходил с трудом, опираясь на палочку, ему было уже за семьдесят. Но я помню, с каким энтузиазмом он поднимался по крутым ступеням на башню обсерватории (или высокого минарета?). Он был живым воплощением истории алгоритмов в XX веке.
Подъем на башню входил в культурную программу конференции, организованную гостеприимной местной администрацией. В передовом показательном колхозе гости с любопытством смотрели, как происходит сбор хлопка: проходя между рядами кустов, вату из коробочек выщипывали руками и складывали в холщевый мешок, висящий на животе. Желающие могли попробовать сами. После этого гости обедали за длинными столами, а меж столами танцевали малоодетые танцовщицы, приводя в смущение непривычных математиков.
В Ургенче я впервые близко познакомился с Андреем Петровичем Ершовым. Я жалею, что жизнь в разных городах не позволила нам узнать друг друга получше и подружиться. Наша последняя встреча случилась, кажется, во время Международного Математического Съезда в Варшаве. Мы остановились в одной гостинице, и как-то, зазвав меня к себе в номер и заказав туда чай с закусками, А.П. показал мне подборку своих стихов.
На Симпозиуме меня попросили переводить доклад Дональда Кнута. В какой-то момент Кнут задал риторический вопрос: "Все эти люди, пишущие сейчас библиотеки программ — чем занимались бы они пятьдесят лет назад?" Кнут выдвинул предположение, что есть тип математиков (и не только математиков) с алгоритмическим мышлением, они существовали всегда, но впервые нашли общий дом, когда появились компьютеры. Много лет спустя, встретившись с Кнутом в Осло на церемонии присуждения почетных докторских степеней памяти Нильса Абеля, я напомнил ему об этом эпизоде.
Представленные участниками материалы составили две скромных тетради в черных бумажных обложках, с любовью и тщанием изданные в Новосибирске три года спустя. Читая их, можно легче оценить, какое богатство сведений, идей и мнений было представлено. Мне кажется, никто не сказал об аль-Хорезми лучше, чем Х. Земанек, написавший для первого томика очерк DIXIT ALGORIZMI.
Много лет спустя, возвращаясь мысленно к дням этой короткой встречи, я постепенно стал понимать, какой уникальной она получилась — это был разговор о математике, о нашей любви к ней и жизни в ней, где мы могли ощутить свое родство с другими жизнями, в другие эпохи, мало чем похожие на нашу, кроме присутствия в них людей с той же страстью.
Я пишу эти строки, вернувшись после участия в небольшой международной конференции в Клостербурге, под Веной. Темой встречи был гармонический анализ и обработка изображений. Затаив дыхание, мы слушали Массимо Форназье, который разработал алгоритм и написал программу, отыскивающую место для каждого из нескольких десятков сохранившихся осколков фрески Андреа Мантеньи в церкви Эремитани, которая погибла во время бомбардировки Падуи союзной авиацией в 1944 году.
Как прекрасен был этот алгоритм!
И как сильны алгоритмы, обеспечившие конструкцию той летающей крепости, которая сбросила роковые бомбы ...